от офелии до медузы
это лицо в воде
мягкое лицо офелии
лицо расплывается будто в тине
подернуто зеленоватой ряской
по лицу проходит коррозия
оно сворачивается створаживается
крошится комьями
и проступает лицом медузы
зеленым открытым ртом
с закостеневшими волосами
голова медузы с выставки хёрста
в нескольких версиях –
золотая, хрустальная,
малахитовая, каменная,
версия в коралловых отростках
очень ценная
хорошее украшение вашей гостиной
на аукционе уйдет по тройной цене
можете прибить к стене
или поставить в сияющий бокс
выставить на обозрение гостям вечеринки
застывшее стихийное бедствие
изысканное развлечение
чем больше опасность тем острее удовольствие
для тех кто сам не боится стать камнем
from ophelia to medusa
this face in water
ophelia’s soft face
it blurs as in algae
covered in greenish duckweed
corrosion passing through her face
it is rolling up coagulating
crumbling chunks
and showing through as medusa’s face
with green open mouth
with ossified hair
head of medusa from hirst’s exhibition
in several versions –
golden, crystal,
malachite, stone,
one version in coral sprouts
very valuable
a great decoration for your living room
goes for a triple price at an auction
you can nail it to the wall
or put it in a shining box
to exhibit for your guests at a party
frozen natural disaster
refined show
the higher the danger the subtler the pleasure
for those who aren’t afraid to become stone
под грузом ветоши
красными майками
серой дерюги
часами с принтами флагов
мешками с лозунгами
кипами бумаг
исполнительной документацией
стендами с маркировкой куриц
холстинами с официальными лицами
и прочей пропагандой
внезапно появляется
не кто иной как джотто
„бери лопату и откапывай“
рой, говорят
всего доставай
и тут является он
в бледно-розовом
с салатовыми разводами
с приглушенным синим
отколовшейся фрески
весьма невозмутим
освободившись от хлама
парит над мусорной кучей
„встань и иди“ говорит
белой запеленутой гусенице
выползшей из-под хлама
слегка покачивающейся
пока неловко зевающей
под пропахшими бинтами
иначе зачем мы тебя воскресили?
гусеница покачиается
прогибается освобождаясь от наряда
становится человеком
„это есть человек умирающий дважды“
говорят ему вслед
пока джотто висит над мусорной кучей
under the weight of rags
red t-shirts
grey sack cloth
clock with flag prints
sacks of mottos
piles of paper
used documentation
stands with labelled chickens
burlap with official faces
and other propaganda
suddenly appears
nobody else but giotto
“take the spade and dig”
dig up, as it is said
get him out whole
and then he appears
in pale pink
with light-green stains
with subdued blue
of a split off fresco
fairly passionless
rid of all rubbish
levitating above the garbage heap
“get up and go”, he says
to the white swaddled larva
that has crawled out of rubbish
a bit waggling
still awkwardly yawning
over the smelly bandages
otherwise why have I resurrected you?
the larva is waggling
rolling over freeing from its attire
becoming a human
“this is the man who dies twice”
is told behind him
while Giotto is levitating above the garbage heap
„никакого мифа
никакого бога“
круги вечного животного
возвращающегося к себе самому
„описание взрыва в пустыне“
красный песок
поднимается в воздух
и распускается
невероятно растущей астрой
кристаллом убийства нарратива
красные осколки сияют на солнце
повествование = заблуждение
в песочных руинах
содрогающееся тело текста
раненный пожирает самое себя
перекатывается
уходит глубже в песок
„убийство на фоне чистоты“
золоченый воздух дышит
стенает над поверженным
притворившимся мертвым
с таким же фейковым воскрешением
“no myth
no god”
circles of an eternal animal
returning to itself
“description of explosion in a desert”
red sand
raising in the air
and blossoming
as an impossibly growing aster
crystal of narrative murder
red shatters shining under the sun
narrative = misperception
in sand ruins
trembling body of text
the wounded eating himself
rolling over
going deeper into sand
“murder against the background of purity”
golden air breathing
whining over the defeated wailing
pretending to be dead
with the same fake resurrection
…это и были оцифрованные
орфей и everyдика
ступавшие всюду
снявшие заклятие топоса
мервые пиксели оживившие
не знавшие теперь преград
ни в аду ни в раю
утвердившие
вечное блуждание
в сонм добродетелей
колебание по мирам
нейронную сеть оптимизации
фильтрующего алгоритма
высветившие
мельтешащие номады
величины возлюбленных
слабой водой стекшие
жидкие в сеть
…these indeed were digitalised
orpheus and every-dice
that went everywhere
abandoning the curse of topos
dead pixels resurrected
didn’t know the barriers
neither in hell nor heaven
confirming
eternal wandering
as a part of array of virtues
fluctuation between the worlds
a neural network of optimisation
of filtrating algorithm
spotlighting
flickering nomads
values of lovers
leaked like weak water
liquid in the net
3 смерти –
брюнеткa, блондинка и чернокожая
каждая с задранными руками
на простынях
скатывается вниз
темные волосы
белая грудь
обе руки вниз
белые волосы
белая грудь
одна рука больше вниз
черные волосы
черная грудь
обе руки вниз больше правая
из-под простыни
скатываются вниз
классификация по волосам
классификация по коже
остается вопросом
для тех кто сейчас
приступит к работе
3 deaths –
brunette, blonde and black
each of them with lifted hands
on bed sheets
rolling down
dark hair
white breasts
both hands down
white hair
white breasts
one hand lower down
black hair
black breasts
both hands down but the right lower
from beneath the bedsheets
rolling down
classifying by hair
classifying by skin
remains a question
for those who shortly
will proceed to work
„после смерти супермена
все изменилось“
города уже были не те
на улицах царил хаос и смятение
некому было защитить горожан
от наступающей тьмы
клоунов с кровавыми оскалами
кровожадных пингвинов-мутантов
нефтяных микки-маусов
от прикосновения которых все
превращалось в нефть
супермен пал в борьбе с анархией
сражен вероломной рукой
люди больше не верили в избавление
многие отчаянно слетали с небоскребов
в поисках быстрой смерти
или явления чудо-крыльев
и крылья явились
с мясистыми прожилками
супер-герои восстали
из недр земли
для утеснения хаоса
вытянули упреждающие ручищи
культурных героев
каждый со своей супер-силой
включая дамские силы
„водоустойчивой косметики“
супергероинь убивающих
неотразимым взглядом
тучи истончились
нечисть расползлась
во славу культурных героев
„останьтесь с нами“
требовали горожане
но герои только пожимали плечами
их костюмы уже начинали сдуваться
у некоторых давать течь
нельзя же демонстрировать
систему уловок
и накладные бицепсы
в рамках содействия
по операции
перераспределения ресурсов
rubber people for tests
falling into abyss
rubber people flying from the sky
for a while shouting in the air
then fall to the bottom of the abyss
there’s more and more of them
the speed is increasing
people for tests
continue to lie and quiver
trying to comprehend their rubberness
people for tests are falling like hail
first one by one
then in a pile
the mountain of rubber people is growing
almost reaching the sky
soon there will be no place for them to fall
flying from the sky
falling on the sky
rubber people continue
to quiver like a jelly
in a test of endurance
they are still falling
when the titles are crawling over
titles blocking the spectacle
endless titles
making it difficult to watch
резиновые люди для тестов
падают в пропасть
резиновые люди летят с неба
некоторое время орут в воздухе
потом оседают на дне пропасти
их все больше и больше
скорость увеличивается
люди для тестов
продожают лежать и колыхаться
пытаясь постичь свою резиновость
люди для теста градом падают вниз
сначала по одному
потом сразу кучей
гора резиновых людей растет
почти достает до неба
скоро им некуда больше будет падать
вылетая с неба
приземляясь на небе
резиновые люди продолжают
трепыхаться как желе
теста на прочность
они еще падают
когда наползают титры
титры загораживают действо
бесконечные титры
затрудняют просмотр
“after superman’s death
everything changed”
the cities were different
chaos and dismay reigned the streets
nobody could protect the citizens
from the upcoming darkness
clowns with bloody grins
bloodthirsty mutant penguins
petroleum mickey mice
from whose touch everything
turned into petroleum
superman fell in the fight with anarchy
slain by a treacherous hand
people believed in deliverance no more
many desperately fell from skyskrapers
looking for a fast death
or a revelation of miracle wings
and wings appeared
with meaty veins
superheroes rose in revolt
from the core of the earth
to beat the chaos
stretched out their anticipating hands
of culture heroes
each with their own super power
including ladies’ powers
“waterproof mascara”
of superheroines killing
with an irresistible gaze
clouds thinned out
evil creatures crawled away
in the glory of culture heroes
“stay with us”
demanded the citizens
but the heroes only shrugged
their costumes already starting to deflate
some starting to leak
one can’t demonstrate
their system of tricks
and false biceps
within the framework
of performing
redistibution of resources
мертвая мерилин
пьет из горла
колеблясь на волнах
трупные пятна на ее щеках
голубоватые переливы
„однако, хороша“
говорит фэшн-фотограф
и щелкает вспышкой
пока она весело глядит
зачесанный пергидроль
белые волны назад
по простыням
„держусь,
пока еще ничего“
пока не налетят поклонники
и стервятники из прессы
это все терпимо
волны набегают неспешно
бутылка шампанского
в гниющей роскошной руке
„наслаждаюсь последнм моментом“
говорит она
ведь так приятно быть объектом
кокетливо отдергивает простыню
„ах-ах“ шепчет фотограф
„это же целое состояние“
да, милый
целое состояние
на культе некрофилов
вот они хорошенькие
свежевыглаженные
в смокингах и бабочках
движутся с берега
это триумфальная процессия
„началось“
говорит она
и улыбка пропадает
визги чаек над ее головой
наступает час прилива
dead marilyn
drinking from the bottle
floating on the waves
corps stains on her cheeks
blueish iridescence
“damn, she’s great”
says a fashion photographer
and claps with his flash
while she gazes cheerfully
her bleached hair combed back
white waves running backwards
along the bedsheets
“i hold on,
It’s not that bad yet”
until fans arrive
and vultures from the media
it’s all bearable
waves running calmly
bottle of champagne
in a rotting sumptuous hand
“enjoying the very last moment”
she says
surely such a pleasure to be an object
flirtily pulling down the bed sheet
“oh oh” whispers photographer
“this must cost a fortune”
yes, honey
a fortune
built on a necrophiliac cult
they are so pretty
freshly ironed
in tuxedos and bow ties
moving from the shore
it is a triumphal procession
“commenced”
she says
and her smile dissappears
seagulls screaming above her head
the high tide is approaching
к. умер но еще забанен
в черном списке будто
может еще что-то сказать
вот его фамилия в рамке бана
если ее убрать
можно будет признать
смерть легитимной
но пока он в рамке
это отрицание
на него снисходит
бессмертие бана
и если поразмыслить
никакой логики
заслуг или порицания
никакого хронометража
или отмеренности
в этом явлении
„обрастать своими мертвецами“
или „память“
вот так вот –
и выяснить во френдленте
или глядя в витрину на валенки
или мама сказала по телефону
вроде никакой логики
а все же с каких-то пор
не досчитываясь
видимо дело в самоидентифицировании
с какого момента
представить себя
ведь как это
„обрастать своими мертвецами“
и даже не кожа
и не часы тут вес имеют
а как неожиданный обрыв
вроде как выхватывает
хотя и не было связи
т. от передозировки на экзамене во мхат
а. пропал и потом нашли труп
к. пробило голову древесиной из грузовика
у а. оказался рак костей
м. просто умерла однажды не проснулась
в. выпил стакан уксуса и разбил все окна
д. уронил электроприбор в ванну
с. от сердечного приступа но все знают
к. просто умер причин не разглашали родственники
и т.д.
как здоровая лопастями
ворочающая воронка
с призрачной возможностью
усекновения
вроде как
он не пришел
а я вместо него
хотя никакой связи нет
и не было
„обрастать своими мертвецами“
будто многотелая лернейская гидра
скручивается
двигает шеями
усекая одну голову
на месте вырастают фантомные головы
„память“ которой не было
переходит в будущее как фантом
k. has died but is still banned
he’s in a black list as if
he can say something
here’s his surname in the ban frame
if you remove it
it will be possible to acknowledge
his death legitimate
but as he’s still in the frame
this is negation
he is given
the immortality of a ban
and if you think about it
there is no logic
no merit or reprehension
no time study
or measurement
in this phenomenon
„to be overgrown with one’s own deadmen“
or „memory“
as if so –
to see on a friend’s timeline
or while looking at felt boots in a shopwindow
or hear it from mom on the phone
as if there is no logic
and yet ever since
coming up short –
probably it has to do with self-identification
from which moment
to imagine oneself
how is it in fact
„to be overgrown with one’s own deadmen“
and not even skin
and not clock that matters here
but as unexpected rupture
as if is pulling out
although there was no connection
from overdose at mkhat entrance exams
dissappeared and then his corpse was found
k.’s head was smashed by timber from a truck
had bone cancer
m.simply died one night didn’t wake up
v.drank a glass of vinegar and broke all windows
dropped an electronic device into a bathtub
had a heart attack but everyone knows
k.just died relatives did not reveal the cause
etc.
like a giant swirl
with vanes spinning
with the ghostly possibility
of cutting off
as if
he hasn’t shown up
and it’s me instead of him
although there is no connection
and never was
„to be overgrown with one’s own deadmen“
like a multi-bodied lernaean hydra
intertwining
moving its necks
if one head is cut
there are phantom heads growing in its place
„memory“ that never was
passes to the future like a phantom
русалка отдает свой голос
чтобы избавиться от хвоста
и тут ей ножом отрезает ноги
принц не очарован
он не привык смотреть на калек
русалка на кресле-каталке
с ножами вместо ручек
принц глядит на русалку как на насекомое
родные с морского дна отворачиваются
сестры со спутанными волосами
в недоумении глядят на культи
сестры совещаются и продают свои волосы
за острый нож, острее прежнего
„убей принца, попади прямо в сердце
и станешь такой как мы“
говорят они но русалка и в этом сомневается
бесчувственный принц глядит с отвращением
во сне он совсем бесстрастен
русалка берет нож и вонзает ему в грудную клетку
но попадает мимо сердца
принц стенает, кровит и все никак не может умереть
его увозят в королевский госпиталь
русалку схватывает королевская стража
ей собираются отрубить голову
принца зашивают, он еще подтекает, но выживет
русалку привозят на плаху
перед вознесением топора она глядит в толпу
и не находит никакой поддержки
когда топор уже занесен
русалка начинает плакать
через 2 секунды от нее остается только лужа
это слезы со слабым привкусом крови
не остается даже души
могущей попасть в ад или рай
это была аномалия
придворные не готовы смириться с таким открытием
и предпочитают все забыть
очень скоро не остается и мокрого места
mermaid leaves her voice
to get rid of her tail
and then her legs are cut off by a knife
prince is not charmed
he isn’t accustomed to looking at cripples
mermaid in a wheelchair
with knives instead of armrests
prince looking at mermaid as if she were an insect
relatives from the seabed are turning away
sisters with matted hair
looking in bewilderment at residual limbs
sisters negotiate and sell their hair
for a sharp knife, sharper than the previous one
“kill the prince, strike in his very heart and you will become just like us”
what they say but the mermaid is in doubt
senseless prince looking with repulsion
he is totally unemotional in his sleep
mermaid grabs the knife and plunges it into his chest
but misses the heart
prince whines, bleeds but can’t die
he is taken to the royal hospital
mermaid is taken by the royal security
they are going to cut off her head
prince is sewn up, still bleeding, but will live
mermaid is taken to the scaffold
before the axe is raised she looks at the crowd
and finds no support
when the axe is already raised
mermaid starts to cry
in 2 seconds all is left of her is a puddle
these are tears with a slight bloody aftertaste
not even a soul left
that could go to hell or heaven
it was an anomaly
the courtiers are unable to come to terms with such discovery
and prefer to forget everything
very soon there will be no wet spot left
„искусство это истории,
расказанные жабами“
говорит художница и
падает на лицо
она пьяная или
обдолбанная русалка
лежит ничком на камне
посреди моря
в сущности распятие
тоже может быть жабой
продолжает она
как и белоснежка
в плохой истории
с поломанной рукой
или другими частями тела
это может случиться с каждым
быть русалкой
сфинксом
или женщиной-кентавром
вид стихийного бедствия
говорит она через мокрые волосы
стихийное бедствие
как и эта волна-убийца
которая приближается
накрывает ее с головой
она продолжает лежать на камне
кровь изо рта
есть особый ад для людей искусства
говорит она через смерть
это ад в пруду моне
все мы синие
хорошо нарисованные
зомби арт-мира
встретимся там
“art is stories
told by toads”
says the artist and
falls on her face
she is a
stoned or drunk mermaid
lying on a stone
in the sea
crucifiction in effect
also could be a toad
she goes on
as a snow white
in a bad story
with a broken hand
or other body parts
this could happen to anyone
to be a mermaid
sphinx
or a woman-centaur
a type of natural disaster
she says through her wet hair
natural disaster
like this killer wave
that is approaching
covering her head
she’s still lying on the stone
blood from her mouth
there is a special hell for art people
she is saying through death
it is a hell in the monet pond
we all blue
well-drawn
zombies of art world
will surely meet there