от офелии до медузы
это лицо в воде
мягкое лицо офелии
лицо расплывается будто в тине
подернуто зеленоватой ряской
по лицу проходит коррозия
оно сворачивается створаживается
крошится комьями
и проступает лицом медузы
зеленым открытым ртом
с закостеневшими волосами
голова медузы с выставки хёрста
в нескольких версиях –
золотая, хрустальная,
малахитовая, каменная,
версия в коралловых отростках
очень ценная
хорошее украшение вашей гостиной
на аукционе уйдет по тройной цене
можете прибить к стене
или поставить в сияющий бокс
выставить на обозрение гостям вечеринки
застывшее стихийное бедствие
изысканное развлечение
чем больше опасность тем острее удовольствие
для тех кто сам не боится стать камнем

from ophelia to medusa

this face in water

ophelia’s soft face

it blurs as in algae

covered in greenish duckweed

corrosion passing through her face

it is rolling up coagulating

crumbling chunks

and showing through as medusa’s face

with green open mouth

with ossified hair

head of medusa from hirst’s exhibition

in several versions –

golden, crystal,

malachite, stone,

one version in coral sprouts

very valuable

a great decoration for your living room

goes for a triple price at an auction

you can nail it to the wall

or put it in a shining box

to exhibit for your guests at a party

frozen natural disaster

refined show

the higher the danger the subtler the pleasure

for those who aren’t afraid to become stone

под грузом ветоши
красными майками
серой дерюги
часами с принтами флагов
мешками с лозунгами
кипами бумаг
исполнительной документацией
стендами с маркировкой куриц
холстинами с официальными лицами
и прочей пропагандой
внезапно появляется
не кто иной как джотто
„бери лопату и откапывай“
рой, говорят
всего доставай
и тут является он
в бледно-розовом
с салатовыми разводами
с приглушенным синим
отколовшейся фрески
весьма невозмутим
освободившись от хлама
парит над мусорной кучей
„встань и иди“ говорит
белой запеленутой гусенице
выползшей из-под хлама
слегка покачивающейся
пока неловко зевающей
под пропахшими бинтами
иначе зачем мы тебя воскресили?
гусеница покачиается
прогибается освобождаясь от наряда
становится человеком
„это есть человек умирающий дважды“
говорят ему вслед
пока джотто висит над мусорной кучей

under the weight of rags

red t-shirts

grey sack cloth

clock with flag prints

sacks of mottos

piles of paper

used documentation

stands with labelled chickens

burlap with official faces

and other propaganda

suddenly appears

nobody else but giotto

“take the spade and dig”

dig up, as it is said

get him out whole

and then he appears

in pale pink

with light-green stains

with subdued blue

of a split off fresco

fairly passionless

rid of all rubbish

levitating above the garbage heap

“get up and go”, he says

to the white swaddled larva

that has crawled out of rubbish

a bit waggling

still awkwardly yawning

over the smelly bandages

otherwise why have I resurrected you?

the larva is waggling

rolling over freeing from its attire

becoming a human

“this is the man who dies twice”

is told behind him

while Giotto is levitating above the garbage heap

„никакого мифа
никакого бога“
круги вечного животного
возвращающегося к себе самому
„описание взрыва в пустыне“
красный песок
поднимается в воздух
и распускается
невероятно растущей астрой
кристаллом убийства нарратива
красные осколки сияют на солнце
повествование = заблуждение
в песочных руинах
содрогающееся тело текста
раненный пожирает самое себя
перекатывается
уходит глубже в песок
„убийство на фоне чистоты“
золоченый воздух дышит
стенает над поверженным
притворившимся мертвым
с таким же фейковым воскрешением

“no myth

no god”

circles of an eternal animal

returning to itself

“description of explosion in a desert”

red sand

raising in the air

and blossoming

as an impossibly growing aster

crystal of narrative murder

red shatters shining under the sun

narrative = misperception

in sand ruins

trembling body of text

the wounded eating himself

rolling over

going deeper into sand

“murder against the background of purity”

golden air breathing

whining over the defeated wailing

pretending to be dead

with the same fake resurrection

…это и были оцифрованные
орфей и everyдика
ступавшие всюду
снявшие заклятие топоса
мервые пиксели оживившие
не знавшие теперь преград
ни в аду ни в раю
утвердившие
вечное блуждание
в сонм добродетелей
колебание по мирам
нейронную сеть оптимизации
фильтрующего алгоритма
высветившие
мельтешащие номады
величины возлюбленных
слабой водой стекшие
жидкие в сеть

…these indeed were digitalised

orpheus and every-dice

that went everywhere

abandoning the curse of topos

dead pixels resurrected

didn’t know the barriers

neither in hell nor heaven

confirming

eternal wandering

as a part of array of virtues

fluctuation between the worlds

a neural network of optimisation

of filtrating algorithm

spotlighting

flickering nomads

values of lovers

leaked like weak water

liquid in the net

3 смерти –
брюнеткa, блондинка и чернокожая
каждая с задранными руками
на простынях
скатывается вниз
темные волосы
белая грудь
обе руки вниз
белые волосы
белая грудь
одна рука больше вниз
черные волосы
черная грудь
обе руки вниз больше правая
из-под простыни
скатываются вниз
классификация по волосам
классификация по коже
остается вопросом
для тех кто сейчас
приступит к работе

3 deaths –

brunette, blonde and black

each of them with lifted hands

on bed sheets

rolling down

dark hair

white breasts

both hands down

white hair

white breasts

one hand lower down

black hair

black breasts

both hands down but the right lower

from beneath the bedsheets

rolling down

classifying by hair

classifying by skin

remains a question

for those who shortly

will proceed to work

„после смерти супермена
все изменилось“
города уже были не те
на улицах царил хаос и смятение
некому было защитить горожан
от наступающей тьмы
клоунов с кровавыми оскалами
кровожадных пингвинов-мутантов
нефтяных микки-маусов
от прикосновения которых все
превращалось в нефть
супермен пал в борьбе с анархией
сражен вероломной рукой
люди больше не верили в избавление
многие отчаянно слетали с небоскребов
в поисках быстрой смерти
или явления чудо-крыльев
и крылья явились
с мясистыми прожилками
супер-герои восстали
из недр земли
для утеснения хаоса
вытянули упреждающие ручищи
культурных героев
каждый со своей супер-силой
включая дамские силы
„водоустойчивой косметики“
супергероинь убивающих
неотразимым взглядом
тучи истончились
нечисть расползлась
во славу культурных героев
„останьтесь с нами“
требовали горожане
но герои только пожимали плечами
их костюмы уже начинали сдуваться
у некоторых давать течь
нельзя же демонстрировать
систему уловок
и накладные бицепсы
в рамках содействия
по операции
перераспределения ресурсов

rubber people for tests

falling into abyss

rubber people flying from the sky

for a while shouting in the air

then fall to the bottom of the abyss

there’s more and more of them

the speed is increasing

people for tests

continue to lie and quiver

trying to comprehend their rubberness

people for tests are falling like hail

first one by one

then in a pile

the mountain of rubber people is growing

almost reaching the sky

soon there will be no place for them to fall

flying from the sky

falling on the sky

rubber people continue

to quiver like a jelly

in a test of endurance

they are still falling

when the titles are crawling over

titles blocking the spectacle

endless titles

making it difficult to watch

резиновые люди для тестов
падают в пропасть
резиновые люди летят с неба
некоторое время орут в воздухе
потом оседают на дне пропасти
их все больше и больше
скорость увеличивается
люди для тестов
продожают лежать и колыхаться
пытаясь постичь свою резиновость
люди для теста градом падают вниз
сначала по одному
потом сразу кучей
гора резиновых людей растет
почти достает до неба
скоро им некуда больше будет падать
вылетая с неба
приземляясь на небе
резиновые люди продолжают
трепыхаться как желе
теста на прочность
они еще падают
когда наползают титры
титры загораживают действо
бесконечные титры
затрудняют просмотр

“after superman’s death

everything changed”

the cities were different

chaos and dismay reigned the streets

nobody could protect the citizens

from the upcoming darkness

clowns with bloody grins

bloodthirsty mutant penguins

petroleum mickey mice

from whose touch everything

turned into petroleum

superman fell in the fight with anarchy

slain by a treacherous hand

people believed in deliverance no more

many desperately fell from skyskrapers

looking for a fast death

or a revelation of  miracle wings

and wings appeared

with meaty veins

superheroes rose in revolt

from the core of the earth

to beat the chaos

stretched out their anticipating hands

of culture heroes

each with their own super power

including ladies’ powers

“waterproof mascara”

of superheroines killing

with an irresistible gaze

clouds thinned out

evil creatures crawled away

in the glory of culture heroes

“stay with us”

demanded the citizens

but the heroes only shrugged

their costumes already starting to deflate

some starting to leak

one can’t demonstrate

their system of tricks

and false biceps

within the framework

of performing

redistibution of resources

мертвая мерилин
пьет из горла
колеблясь на волнах
трупные пятна на ее щеках
голубоватые переливы
„однако, хороша“
говорит фэшн-фотограф
и щелкает вспышкой
пока она весело глядит
зачесанный пергидроль
белые волны назад
по простыням
„держусь,
пока еще ничего“
пока не налетят поклонники
и стервятники из прессы
это все терпимо
волны набегают неспешно
бутылка шампанского
в гниющей роскошной руке
„наслаждаюсь последнм моментом“
говорит она
ведь так приятно быть объектом
кокетливо отдергивает простыню
„ах-ах“ шепчет фотограф
„это же целое состояние“
да, милый
целое состояние
на культе некрофилов
вот они хорошенькие
свежевыглаженные
в смокингах и бабочках
движутся с берега
это триумфальная процессия
„началось“
говорит она
и улыбка пропадает
визги чаек над ее головой
наступает час прилива

dead marilyn

drinking from the bottle

floating on the waves

corps stains on her cheeks

blueish iridescence

“damn, she’s great”

says a fashion photographer

and claps with his flash

while she gazes cheerfully

her bleached hair combed back

white waves running backwards

along the bedsheets

“i hold on,

It’s not that bad yet”

until fans arrive

and vultures from the media

it’s all bearable

waves running calmly

bottle of champagne

in a rotting sumptuous hand

“enjoying the very last moment”

she says

surely such a pleasure to be an object

flirtily pulling down the bed sheet

“oh oh” whispers photographer

“this must cost a fortune”

yes, honey

a fortune

built on a necrophiliac cult

they are so pretty

freshly ironed

in tuxedos and bow ties

moving from the shore

it is a triumphal procession

“commenced”

she says

and her smile dissappears

seagulls screaming above her head

the high tide is approaching

к. умер но еще забанен
в черном списке будто
может еще что-то сказать
вот его фамилия в рамке бана
если ее убрать
можно будет признать
смерть легитимной
но пока он в рамке
это отрицание
на него снисходит
бессмертие бана
и если поразмыслить
никакой логики
заслуг или порицания
никакого хронометража
или отмеренности
в этом явлении
„обрастать своими мертвецами“
или „память“
вот так вот –
и выяснить во френдленте
или глядя в витрину на валенки
или мама сказала по телефону
вроде никакой логики
а все же с каких-то пор
не досчитываясь
видимо дело в самоидентифицировании
с какого момента
представить себя
ведь как это
„обрастать своими мертвецами“
и даже не кожа
и не часы тут вес имеют
а как неожиданный обрыв
вроде как выхватывает
хотя и не было связи
т. от передозировки на экзамене во мхат
а. пропал и потом нашли труп
к. пробило голову древесиной из грузовика
у а. оказался рак костей
м. просто умерла однажды не проснулась
в. выпил стакан уксуса и разбил все окна
д. уронил электроприбор в ванну
с. от сердечного приступа но все знают
к. просто умер причин не разглашали родственники
и т.д.
как здоровая лопастями
ворочающая воронка
с призрачной возможностью
усекновения
вроде как
он не пришел
а я вместо него
хотя никакой связи нет
и не было
„обрастать своими мертвецами“
будто многотелая лернейская гидра
скручивается
двигает шеями
усекая одну голову
на месте вырастают фантомные головы
„память“ которой не было
переходит в будущее как фантом

k. has died but is still banned

he’s in a black list as if

he can say something

here’s his surname in the ban frame

if you remove it

it will be possible to acknowledge

his death legitimate

but as he’s still in the frame

this is negation

he is given

the immortality of a ban

and if you think about it

there is no logic

no merit or reprehension

no time study

or measurement

in this phenomenon

„to be overgrown with one’s own deadmen“

or „memory“

as if so –

to see on a friend’s timeline

or while looking at felt boots in a shopwindow

or hear it from mom on the phone

as if there is no logic

and yet ever since

coming up short –

probably it has to do with self-identification

from which moment

to imagine oneself

how is it in fact

„to be overgrown with one’s own deadmen“

and not even skin

and not clock that matters here

but as unexpected rupture

as if is pulling out

although there was no connection

from overdose at mkhat entrance exams

dissappeared and then his corpse was found

k.’s head was smashed by timber from a truck

had bone cancer

m.simply died one night didn’t wake up

v.drank a glass of vinegar and broke all windows

dropped an electronic device into a bathtub

had a heart attack but everyone knows

k.just died relatives did not reveal the cause

etc.

like a giant swirl

with vanes spinning

with the ghostly possibility

of cutting off

as if

he hasn’t shown up

and it’s me instead of him

although there is no connection

and never was

„to be overgrown with one’s own deadmen“

like a multi-bodied lernaean hydra

intertwining

moving its necks

if one head is cut

there are phantom heads growing in its place

„memory“ that never was

passes to the future like a phantom

русалка отдает свой голос

чтобы избавиться от хвоста

и тут ей ножом отрезает ноги

принц не очарован

он не привык смотреть на калек

русалка на кресле-каталке

с ножами вместо ручек

принц глядит на русалку как на насекомое

родные с морского дна отворачиваются

сестры со спутанными волосами

в недоумении глядят на культи

сестры совещаются и продают свои волосы

за острый нож, острее прежнего

„убей принца, попади прямо в сердце

и станешь такой как мы“

говорят они но русалка и в этом сомневается

бесчувственный принц глядит с отвращением

во сне он совсем бесстрастен

русалка берет нож и вонзает ему в грудную клетку

но попадает мимо сердца

принц стенает, кровит и все никак не может умереть

его увозят в королевский госпиталь

русалку схватывает королевская стража

ей собираются отрубить голову

принца зашивают, он еще подтекает, но выживет

русалку привозят на плаху

перед вознесением топора она глядит в толпу

и не находит никакой поддержки

когда топор уже занесен

русалка начинает плакать

через 2 секунды от нее остается только лужа

это слезы со слабым привкусом крови

не остается даже души

могущей попасть в ад или рай

это была аномалия

придворные не готовы смириться с таким открытием

и предпочитают все забыть

очень скоро не остается и мокрого места

mermaid leaves her voice

to get rid of her  tail

and then her legs are cut off by a knife

prince is not charmed

he isn’t accustomed to looking at cripples

mermaid in a wheelchair

with knives instead of armrests

prince looking at mermaid as if she were an insect

relatives from the seabed are turning away

sisters with matted hair

looking in bewilderment at residual limbs

sisters negotiate and sell their hair

for a sharp knife, sharper than the previous one

“kill the prince, strike in his very heart and you will become just like us”

what they say but the mermaid is in doubt

senseless prince looking with repulsion

he is totally unemotional in his sleep

mermaid grabs the knife and plunges it into his chest

but misses the heart

prince whines, bleeds but can’t die

he is taken to the royal hospital

mermaid is taken by the royal security

they are going to cut off her head

prince is sewn up, still bleeding, but will live

mermaid is taken to the scaffold

before the axe is raised she looks at the crowd

and finds no support

when the axe is already raised

mermaid starts to cry

in 2 seconds all is left of her is a puddle

these are tears with a slight bloody aftertaste

not even a soul left

that could go to hell or heaven

it was an anomaly

the courtiers are unable to come to terms with such discovery

and prefer to forget everything

very soon there will be no wet spot left

„искусство это истории,

расказанные жабами“

говорит художница и

падает на лицо

она пьяная или

обдолбанная русалка

лежит ничком на камне

посреди моря

в сущности распятие

тоже может быть жабой

продолжает она

как и белоснежка

в плохой истории

с поломанной рукой

или другими частями тела

это может случиться с каждым

быть русалкой

сфинксом

или женщиной-кентавром

вид стихийного бедствия

говорит она через мокрые волосы

стихийное бедствие

как и эта волна-убийца

которая приближается

накрывает ее с головой

она продолжает лежать на камне

кровь изо рта

есть особый ад для людей искусства

говорит она через смерть

это ад в пруду моне

все мы синие

хорошо нарисованные

зомби арт-мира

встретимся там

“art is stories

told by toads”

says the artist and

falls on her face

she is a

stoned  or drunk mermaid

lying on a stone

in the sea

crucifiction in effect

also could be a toad

she goes on

as a snow white

in a bad story

with a broken hand

or other body parts

this could happen to anyone

to be a mermaid

sphinx

or a woman-centaur

a type of natural disaster

she says through her wet hair

natural disaster

like this killer wave

that is approaching

covering her head

she’s still lying on the stone

blood from her mouth

there is a special hell for art people

she is saying through death

it is a hell in the monet pond

we all blue

well-drawn

zombies of art world

will surely meet there